Полина Городецкая
Йордан Радичков – болгарский писатель, драматург, сценарист, журналист, редактор, он удостоен многих наград и премий как в Болгарии, так и за рубежом. Лауреат престижной итальянской премии Гринцане-Кавур (1984). Дважды номинировался на Нобелевскую премию по литературе. По праву считается самым известным и значимым болгарским писателем. Радичкова часто называют «болгарским Кафкой» за абсурдистский стиль, а также «болгарским Гоголем».
«Жаркий полдень» написан в Софии в 1963 году. Этот рассказ Радичкова особенно кинематографичен (покажу на примерах из текста). Не удивительно, что фильм по этому произведению не заставил себя долго ждать: он появился в прокате всего через два года – в 1965.
С первых строк рассказа читатель узнает, что действие происходит в городе Н: «Летом 1963 года на железнодорожной станции города Н. поднялась тревога». Это, безусловно, отсылает нас к Гоголю, у которого в подобных городах N происходит что-то странное, необычное.
Интересен образ солнца. Радичков хочет, чтобы читатель обратил на него внимание, поэтому ставит эпиграф:
Я поверю в солнце,
Если и оно верит в меня.
Самое первое описание солнца пропитано тяжестью, духотой, пылью, в стиле Достоевского. Автор как бы намекает, что дальше не произойдет ничего хорошего и героев ждут неоднозначные, драматичные события: «Солнце, остановившись в зените, плавило воздух, плавило асфальт на перроне, усиливая его терпкий запах, и все вокруг колыхалось и дрожало, как прозрачная вода, обливалось потом, исходило нетерпением». Изменчивый образ солнца – ключ к пониманию рассказа, это зеркало эмоций героев. Стоит отметить, как умело Радичков «сгущает краски» после того, как дежурный с офицерами поехали на дрезине проверить, что произошло с поездом:
«Солнце передвинулось на небе и начало своей страшной линзой скручивать листья на деревьях, сверкая в антраците открытых складов топлива, — в этот жаркий полдень оно одно властвовало над пустой станцией, притихшей, растерянной, озадаченной, исполненной ожидания.
Только жара ленивым облаком висела над станцией, раскаленная и зыбкая, как пустыня, усиливая ощущение пустоты и напрасности ожидания».
Интересен также «киношный» прием повторения одного и того же абзаца. Сначала он как бы вводит нас в первый раз, в историю, которая произошла с мальчиком:
«— Но почему он сидит в воде? — спросил генерал, смутно предчувствуя беду.
И тогда все: и военные, и штатские, оба берега Черказской реки, мост, перила моста — все, кто здесь был, начали разом объяснять генералу, почему этот мальчик сидит в воде. Больше пятисот глоток, перекрикивая друг друга, объясняли генералу, и, можете мне поверить, эти голоса гремели не хуже вертолета, когда генерал сидел в его брюхе. Все кричали, потому что каждый считал, что именно он лучше всех объяснит генералу, в чем тут дело».
И когда вся история от начала и до момента приезда дрезины и прилета генерала рассказана, этот же самый абзац, слово в слово выводит нас из «прошлого» в настоящий момент, и читатель начинает переживать с новой силой, потому что попадается на эффект присутствия. Теперь я словно в этой толпе из крестьян, пассажиров поезда, танкистов. Прямо на моих глазах генерал будет принимать, возможно, самое важное решение за всю его службу.
И вот уже не видать никакого солнца, на небе собираются тучи. Но несмотря на трагичность ситуации, автор намекает читателю, что солнце еще взойдет:
«Все, все устремится к одной только цели, в одном направлении, как Земля вертится только на восток, и днем, и ночью, и в адском грохоте войны, и в спокойствии мира.
Только на восток, всегда за солнцем, чтобы спастись, чтоб убежать из темноты своей собственной тени».
Поэтому рассказ заканчивается чудесным спасением мальчика, а главная идея автора заключена в том, что при сосредоточении усилий всего мира на одном благом деле, сама Земля повернется так, чтобы помочь достичь ее.
2024