Руслан Бяков
Читая первую страницу книги Анджея Сапковского «Последнее желание» (1986–1993), открывающего сагу «Ведьмак», невольно задаёшься вопросом: а далее будет так же ярко?
Сапковский оправдывает ожидания. И хотя остальные книги я пока не читал, с уверенностью могу сказать, что «Последнее желание» — отличный пример тёмного фэнтези. Эту часть серии обожают мои ученики. Как правило, они не знают ничего о Сапковском и в лучшем случае видели игру по его книгам или смотрели одноимённый сериал. Однако, познакомив подростков с польским писателем, не надейтесь оторвать их от чтения.
Пока я едва прочитал одну книгу в перерывах между учебными, рабочими и семейными обязанностями, моя пятнадцатилетняя ученица, почти не скованная ими, прочла все романы и ждёт перевода на русский язык новой части, появившейся в магазинах Польши.
В своей рецензии я хочу поговорить о том, почему же «Ведьмак» так привлекает подростков, и стоит ли ученику средней и старшей школы обратить на него внимание.
Всем нравится тон и стиль повествования: автор рассказывает чужую историю так, словно делает это у костра для самых близких друзей: искренне, задорно, иногда трагично, иногда комично, но всегда ярко и живо. Привлекает подростков и супердинамичное повествование: любое отступление от сюжета, отход от основных линий развития действия, в том числе философские размышления Геральта, пестрят глаголами – катализаторами любого движения. Динамичные эпизоды не ограничиваются боевыми сценами: чего только стоят сцена совместной рыбалки Лютика и Геральта или первой встречи ведьмака с волшебницей Йеннифэр. Сапковский играет на грани различных состояний: радость рыбалки легко может смениться напряжением в следствие неожиданной опасности, томное созерцание женской красоты может быстро прерваться неожиданно серьёзными размышлениями, философские рассуждения несложно согнать похабной шуткой из уст очередного стражника или служивого человека.
Подростки влюбляются в этот темп. Но, конечно, одной динамики недостаточно — необходимы глубокие, живые, продуманные персонажи, на которых, с одной стороны, хочется равняться, а с другой – избегать их слабостей. Даже самодуры-короли и змеи-королевы бывают одновременно и привлекательны, и отвратительны. Каждый из персонажей Сапковского имеет чёткую цель, к которой он идёт как в перспективе одной главы, так и на протяжении сотен страниц. Единственным, кто не наделён какой-то сверхзадачей, кажется, оказывается Геральт. Хотя он имеет краткосрочные цели, глобальные цели в «Последнем желании» ему ещё лишь предстоит поставить перед собой. Знакомство с рядом его внутренних конфликтов происходит очень медленно, автор завлекает нас историями, происходящими на наших глазах, лишь иногда давая ретроспективу. Сапковский также не увлекается ретардацией: «Ведьмак» — это не «медленный» текст, его невозможно читать понемногу, им хочется упиваться, захлёбываться.
Повествование строится на основе европейских сказок. Если обратиться к работе В. Проппа «Морфология волшебной сказки», посчитать число функций (31), которые должны быть задействованы в классической сказке, и обратиться к «Ведьмаку», то выяснится, то большая часть из них исполнена. Более того, нарратив часто строится на основе сказок-перевёртышей: спящая красавица оказывается упырицей, и, чтобы расколдовать её, придётся не целовать отродье, а кусать за шею до крови, пока не прекратятся вопли чудовища, пока они не перейдут в тихий шёпот принцессы – уже настоящей, хоть и не совсем красивой, как выражается сам Сапковский.
В одном только «Последнем желании» подобных «перевёрнутых» сказок, проинтерпретированных в соответствии с постмодернистским творческим методом, я насчитал три: мертворождённая дочь Фольтеста, Паветта и Йож, история Ренфри. Даже такие непривычные аллюзии встроены в рассказ о политических интригах, отравляющих человеческую жизнь. В них Геральт сознательно не участвует. Ведьмак отказывается принимать зло, но также отказывается брать на себя ответственность за то, что считать злом, а что – нет. Как он выпутается из этого конфликта? Узнает только тот, кто прочтёт книгу.
Мои ученики оказались заворожены «Ведьмаком» именно по причине очень грамотного и интересного сплетения динамичного внешнего конфликта, деконструкции и интерпретации привычных нарративов, сложных внутренних конфликтов и харизматичных персонажей, имеющих свой характер, сверхзадачу, судьбу. Каждому школьнику я советую прочитать сагу Сапковского, несмотря на обилие драк и постельных сцен. Во-первых, потому что это интересно. Во-вторых, потому что это очень даже поучительно: каждый из героев несёт ответственность за последствия собственного выбора, а понимание этой простой истины упасёт многих юношей и девушек от ряда непоправимых ошибок. В-третьих, потому что насилие и секс – неотъемлемые части человеческой жизни, и нет ничего страшного в том, чтобы школьник 14–17 лет видел различные стороны человеческого существа. Я считаю, что школьники в эти годы уже готовы к тому, чтобы открывать сложность мира, потому что те, кто сделает это позже, столкнётся с жестокостью нашей реальности уже не на страницах книги, а в своей собственной жизни. Эти темы – запретный плод, и нет смысла прятать его – если с ним познакомит не книга, то может найтись куда более опасный змей-искуситель.
Беллетристика ли это? В общем-то, понятно, у кого учился Сапковский – у Сенкевича, которого часто обвиняли в излишней лёгкости текста. Я не считаю, что тяжёлый текст равен хорошему тексту. Лёгкость «Ведьмака» не отменяет художественных достоинств книги, ставшей классикой фэнтези ещё при жизни автора.
Моя оценка «Последнего желания» – отлично. Буду читать сагу далее и составлю более состоятельное мнение о ней, а пока довольствуюсь восторгом, который сумел разделить со своими учениками.
2024